Почему мне, 10-летней девочке, было очень интересно рассматривать репродукции картин Альбрехта Дюрера, Лукаса Кранаха и прочих художников западноевропейского искусства эпохи Ренессанса? Я могла буквально часами разглядывать людей, казавшихся мне безобразными, но все равно притягательными. А уж в гравюрах Дюрера я могла искать и находить все новые и новые детали, и эти открытия безмерно меня радовали. Нравились мне и названия картин.

Например, я долго слово «аллегория» воспринимала как женское имя и думала, что это какая-то богиня. И еще мне казалось очень красивым и научным слово «обнаженная». Я даже рисовала в своем альбомчике женские фигуры со всеми атрибутами половой принадлежности и непременной подписью «Обнаженная».

В старших классах я влюбилась в голландскую и нидерландскую живопись. А Брейгель после просмотра «Соляриса» стал любимым художником. Тарковский абсолютно точно попал и в мое видение картин. В Эрмитаже я торчала у «Зимнего пейзажа» Гейсбрехта Лейтенса, забыв обо всем. Я буквально жила в картине: отчетливо слышала стук топора, лай собак, скрип колес, разговоры, карканье ворон, чувствовала запах свежего зимнего утра. И все это было близко, понятно и родственно.

Не знаю, хочется свалить все на реинкарнацию. Иначе как объяснить это полное принятие совершенно чужой культуры, да еще многовековой давности? 🙂

а вот и любимый Брейгель.

Лейтенс. вот перед этой картиной я могу стоять долго-долго

Дюрер. Была даже немножко влюблена в него. Красавец! :))

А этот портрет Гольбельна всегда поражал меня своей современностью 🙂