Сходила в прошлую субботу на премьеру спектакля «Зеленый шатер» по роману Людмилы Улицкой. Не написать хотя бы простенький отзыв просто невозможно, в первую очередь, для того, чтобы лучше понять увиденное, как-то уместить в голове и сохранить.

Режиссер — Анджей Бубень, в данное время работает в БДТ им. Г.Товстоногова, ставит спектакли и в других петербургских и зарубежных театрах, в том числе в «Балтийском доме», «Зеленый шатер» – вторая его работа на сцене этого театра. В СМИ пишут, что “у Бубеня эксклюзивное право работать с романами Улицкой” (первая совместная работа — «Даниэль Штайн. Переводчик), сама Улицкая о сотрудничестве с режиссером говорит, что “готова идти с Анджеем в художественную разведку”, поскольку у у нее с режиссером “одинаковое понимание театрального языка”.

С творчеством писательницы особо не знакома, «Казус Кукоцкого» и «Веселые похороны» – все, что довелось прочитать, спустя немного времени после прочтения каждого из произведений как-то случайно натыкалась на киноверсии. При чем с первых же минут узнавала героев романов. Переосмысление истории – главная тема творчества Улицкой — на мой взгляд, самая сложная и необходимая тема литературы в целом.

ФОРМА

Необычность началась с программки. Не отношу себя к искушенным театралам, но  премьеры Саха театра старалась не пропускать, в немногочисленных поездках по России также не упускала возможности сходить в местный театр. И всегда программки были стандартные, различались только внешним оформлением. Тут же, вместо программки — газета, полноценная газета: биографии диссидентов, актеров, о режиссере, описание исторических событий, много места отведено хронологической летописи страны с 1953 (год смерти Сталина) по 1996 (год смерти Бродского). Словно газета, выпавшая из 80-90-х. Это первое, что приходит на ум — антураж. Будь я чуть старше, возможно, подчеркнутая «хрестоматийность» издания несколько смутила бы меня. Но смысл оказался глубже…

На сцене 9 человек, 9 монологов на протяжении 2 с лишним часов.Что-то вроде театра одного актера Не знаю, как называется этот прием, попробую описать.

Что-то вроде того, что выходит Дакаяров в борисовском спектакле на авансцену, второй план – в затемнении, актер будто выпадает на пару минут из общего действия и, обращаясь к зрителю, произносит монолог, (внутренние переживания, ремарки какие-то, пояснения, будто автор, который знает, чем все закончится), высказав все, возвращается к действию и как ни в чем не бывало продолжает диалог. Но у Бубеня диалогов как таковых нет.

Антонина Наумовна (Регина Лялейките, засл артистка России)

Что-то вроде собеседования что ли. Вот приходите на собеседование и вас спрашивают, кто вы, откуда, опыт работы и все такое. И вы монотонно-деловым голосом рассказываете о себе, почти такое же повествование, но дополненное эмоциями, деталями биографии и, конечно же историческими фактами, событиями. Будто в форме хроники из программки спектакля излагают герои историю своей жизни.  Вместе с тем они как бы отрешены от своих же историй. Будто рассказывает человек, уже завершивший земной путь. Извините за сравнение, но, если говорить о стилистике повествования, на ум приходят фильмы «Красота по-американски» и «Отчаянные домохозяйки»….

ГЕРОИ

Итак, это история о трех друзьях-шестидесятниках, диссидентах, о хрущевской оттепели, о людях того времени (охваченный временной промежуток — 43 года). Первые минут 15-20 по привычке ждешь главного героя, пытаешься понять, где «наши», а кто «плохой».

Илья (Валерий Степанов)

То ли показалось, то ли это замысел режиссера был, но один из главных героев Илья кажется явным лидером: дерзкий, смелый, статный, красивый, неординарный и адекватный на фоне своего окружения: Михи, сироты, воспитанного болезненной тетушкой, затюканного ею же, впоследствии неудачливого поэта, Сани, маменькиного, точнее бабушкиного сыночка с наклонностями к однополой любви, несостоявшегося музыканта, Ольги, генеральской дочки, фанатичной комсомолки, все первое действие хвалящейся «серой» волгой отца и черной — матери.  В начале слов у Ильи немного, что только подогревает интерес, но, оказалось, таким образом автор слегка ввел в заблуждение что ли, усилил потрясение, может…Фишка в том, что нет главных, все 9 на равных, все 9 — дети своего времени. Разве что Арий Львович, он же рассказчик, он же работник похоронного бюро, связующее звено, паромщик, в общем, вне времени…А кто герой, а кто не очень, это еще вопрос.

Арий Львович (Сергей Бызгу, засл артист России)

Признаться честно, ближе к антракту закралась мысль, не уйти ли, чего не преминули сделать некоторые мои соседи. Но здравый смысл победил леность, а второй акт не подвел и показал, кто есть кто. «У каждого человека есть рычаги, нажав на которые, можно превратить в труса. И гос аппарат наглядно это демонстрировал», – говорит в интервью «Вестям» актер Валерий Степанов, исполнивший роль Ильи…

Кукла, декламировавшая коммунистические лозунги, превращается в самую искреннюю и настоящую бабочку, недотепа жертвует собой ради близких, кто-то эмигрирует, спасает, предает, сходит с ума…

Саня (Юрий Елагин)

Миха (Дмитрий Гирев)

“Шестидесятники были разные. Были и те, кто за честь и правду шел в лагеря, кто подписывал письма протеста и за это лишался работы, а были и те, кто трусливо молчал и делал карьеру”. «Одни гнили в лагерной безвестности, другие – купались в славе. Причем часто – за одно и то же» (из сети). «В романе нет однозначных судеб, в этом его богатство и ценность», — вычитала в инете. Да уж, странное время эта оттепель, и понять его за один вечер явно не удастся.

Потрясения от игры хватило с лихвой, такой шанс показать свое мастерство выпадает, наверное, не каждому актеру.

СЦЕНОГРАФИЯ

Никогда такого не видела. Каждый на протяжении всего спектакля на своей повозке, с которой не сходит до конца жизни, – у кого-то она в виде балкона, портретной рамы, книжного шкафа, коляски  – «клетка их страхов, их земного тела и тележка со скарбом, который они скопили за жизнь». Передвигает их Арий Львович, то назад, то вперед, и только те, кто ушел из реальности по собственной воле, помогают ему отодвинуться на второй план.

Алена (Алла Еминцева)

Чибиков (Леонид Алимов)

В одном из действий просто потрясающе была использована игра со светом, точнее с тенью. Вроде герой сидит рассказывает очередной отрывок из своей биографии, но тут же за ним вырастает его же гигантская тень и устрашающе нависает над сценой, содрогаясь, повторяет каждое движение хозяина, но при этом не упуская, а наоборот усиливая каждый жест, интонацию, настроение. И кажется, что только эта тень способна передать страх, опасения, все безумие излагаемого…

ГЛАВНАЯ ИДЕЯ

Анжей Бубень: «Для меня «Зеленый шатер» — это роман о Прощении, которое заслуживает каждый из людей, ныне живущих или уже ушедших навсегда. Этот дар вручен всем нам изначально Господом, но каждый пойдет к нему только своим путем: через радость и скорбь, через любовь и предательство…Чтоб в конце этого пути – простить. И быть прощенным…»

«Улицкая показывает вещь уникальную, мало кто в литературе сегодня обращает на это внимание: умение прощать делает нас людьми».

Зеленый шатер, приснившийся Ольге, в котором собираются все ее родственники, друзья, близкие, живые и мертвые, — «мир по ту сторону обид, предательства и страха, символ высокого и глубинного примирения сегодняшнего дня с прошлым, а заодно и примирения представителей ее поколения между собой».

АДРЕСАТ

“Спектакль для тех, кто не знает, не помнит и не понимает”. На вопрос, появился ли «Зеленый шатер» на фоне переживаний о переписывании истории, Людмила Улицкая отвечает, что скорее от понимания непонимания. «Я была поражена, когда столкнулась с точкой зрения некоторой части молодых людей, что шестидесятники ответственны за тот режим, который мы имеем сегодня. Вообще, меня поражает полное непонимание сегодняшними молодыми людьми духоты и мерзости сталинизма, тотального страха и искажения человеческой личности. (Из интервью журналу «Невское время»).

ПОСЛЕ ПРОСМОТРА

Режиссер спектакля, говоря о настроение постановки, отметил, что иногда стоит подумать о вечном. «Мы очень торопимся, быстро живем, не замечая даже, как время уходит. И иногда стоит приостановиться и просто подумать. Подумать над тем, что было сделано».

Живи я в то странное время, примкнула бы к большинству, почувствовала бы фальшь, предпочла бы футляр, сбежала?…

Фото Владимира Луповского, Виктора Васильева, Дмитрия Кощеева