Расскажу вам одну историю – правда иль быль, никто уж не скажет. Но было это в те времена, когда в реках еще водилась рыба, а в лесах зверья бегало мерено-немерено.

Жил в одной деревне Васька. Видный был мужик, косая сажень в плечах да задорный чуб. А еще умел Васька красиво петь да на гармони играть. Иной раз под чекушку так затянет песню, что всяк, кто слушает, мог душой плакать. И чего уж греха таить – по молодости много баб вешалось на Василия, да только женился он на Маньке, сиротке деда Михая.

---

Дед Михай всю жизнь прожил бобылем, то в деревне, то в лесу. Рыбачил да охотился, тем и жил. Да только подобрал он однажды в разбитой кибитке младенца, девчонку. Никто не знает как эту кибитку в их края занесло, аккурат перед зимовьем. Ну и как живую душу на морозе бросишь? Так и оставил у себя дед девчонку, а позже прикипел к ней всей душой. Вот и вырастил как внучку свою. А звал ее Манькой. Выросла Манька тихой, неказистой, лицом черна, ростом невелика. Все девки исплевались, когда узнали на ком женился Васька. А ему хоть бы хны! Живет, поет. Семья растет. И решил Васька хату новую срубить, ибо жили они в старой покосившейся избушке, доставшейся от деда.

Выделил им староста землю, мол, живите-поживайте да добра наживайте. Так тому и быть.

И вот, пришли Васька с Манькой на свой участок, оглядеть его, так сказать, хозяйским глазом. Хороший участок. Правда, с оврагом, ну, зато будет куда помои сливать. И речка рядом течет. Еще одна радость.

Глядь, а по соседству с ними обосновалась другая семья – Лександр Палыч с Любавой. Говаривали, что Палыч в свое время сбежал со своей Любавой от гнева царского, и обосновался в их деревушке. Так ли было, али нет, лишь Бог ведает.

А что же добрый хозяин должен сделать поперву на пустом участке? Правильно, сначала нужно заплотить двор. Ведь хата без забора – что баба без мужика. Да только забор у Василия получился неказистый да хлипкий. «И так сойдет», – решил Васька, растягивая гармонь. Несется песня его далеко и долго. А там уж и ночь наступила. А ведь нужно еще колодец вырыть да нужник поставить. В общем, колодец вырыть не получилось, да и нужник отстроить, и посему ходила Манька за водой на речку, а по нужде в овраг, покамест никто не видел. Туда бывало и сам Васька запрыгивал, когда живот прихватывал. Так и жили.

Долго ли, коротко ли, избу Васька все же отстроил, а еще хлев для скотины. Да только нужника все не было. Ходила теперь Манька по нужде в хлев. И на том спасибо.

А с соседями они все же начали водиться, толоклись вместе часто. Изредка, по праздникам мужики могли и рюмку пару-тройку раз пропустить, почему нет? Бабы тоже много чего вместе делали: белье стирать, ягоды собирать. А уж дети их и вовсе вместе водились: летом на речке купались, зимой на салазках катались.

Хороший был мужик Лександр Палыч, хозяйственный. Любое дело спорилось в его руках. Да и жена его Любава, ладная и видная, всем хозяйством ведала. С утра как выйдет во двор, так и крутилась: скотину накормит, в сад завернет, а потом огородом займется. Хозяйство у них выросло большое, одной не управиться, а потому детишки ее всегда на подмоге были. А Лександр Палыч больше по полям разъезжал, пшеницу выращивал да в городе продавал.

Завидовал про себя Васька такой кипучей энергии соседей, вздохнет бывало, а потом возьмет в руки гармонь свою и тоску его как рукой снимало. Да только недолго. Гармонь его со временем уж не та, того гляди и развалится. Так и песен меньше стало.

И вот как-то заметил Васька вереницу телег во дворе соседа. Эк, кого привело в нашу сторону, дай, думает, загляну к соседу. Пришел, а там Палыч вовсю командует возницами.

– Здорово, сосед, чего расшумелся?

– Здрав буди! Да вот, решил мельницу строить, – утирая пот, ответил довольный Лександр Палыч. – И рабочие руки как раз нужны. Ты, давай, Лешку своего ко мне на подмогу отправляй, будет с моими робятками на мельнице муку молоть. Не переживай, обижать его не буду. И жалованье вручу, все честь по чести. Как-никак соседи. А может сам придешь?

– Да не, он мне по хозяйству нужон, да и мамке своей за скотиной присматривать помогает. А уж гроши и в наших карманах, небось, завалялись, – хмуро отшутился Васька.

– Ну, смотри, Василий, как знаешь. Но помни: не деньги нас делают, а мы деньги делаем.

Разозлился Васька, но виду не показал. Да так и не отдал сына своего на работу к Палычу, лишь ругался про себя: «Ишь чего удумал, челядь себе ищет? Ну, ничего, живы будем – не помрем, с голоду еще никто не обосрался».

А зима в тот год выдалась тяжелая, голодная да холодная. Дети один за одним захворали, а потом и вовсе слегли. И скотина начала падать. Манька то ли от голода, то ли от горя еще больше почернела лицом. Тихо шуршала по дому и лишь время от времени тоскливо поглядывала на Ваську. Но он-то знал о чем она думала, что хотела сказать. Думал-думал Васька что делать и придумал.

– Слышь, Мань, давай дом продадим. Не можем мы его более топить, дрова на исходе.

– Да как же так, Василий, посреди зимы! А где ж мы жить будем? – заламывая руки запричитала Манька, с ужасом глядя на своего мужа.

– Ну, покамест в хлев переберемся, а к лету шалашку какую-нить соорудим, – Васька в напряжении кусал губы, – зато деньги будут!

—

to be continued?

Вот такая вот история. И если кто-то думает, что она как-то связана с Якутском, тот ошибается. Не сильно, но ошибается (с).

Как говорится в народе, мужики бывают двух видов: одни для огорода, другие для хоровода. Вот только уметь бы еще их различать…

#Якутск


#Дьокуускай


#ЯкутскТатьяны


#дьоллоохкуоратДьокуускай


#Татьянапрообщество