2 года назад 571
“Серый кардинал” Олонхо, кто он?
Ядро мифа — форма мировоззрения. Миф объясняет, что и как устроено в мире, как и для чего выстраивать взаимосвязи в жизни, поэтому попытки расшифровать культурный, философский код мифа с разных ракурсов и на разных уровнях будут актуальны всегда. Чтобы лучше понять прославленный якутский героический эпос Олонхо, важно разгадать загадку его «серого кардинала» — образа коня: кем он приходится герою, в чем смысл его действий?
“Непобедимый Мюльджю бёгё” (“Бүдүрүйбэт Мүлдьү Бөҕө”), 2008
Конь, как и во всей тюрко-монгольской культуре, занимает особое место в мировоззрении саха: он считается особо почитаемым, священным животным. В пантеоне богов, населяющих аж 9 небесных ярусов, покровитель лошадей и коневодства Дьёсёгёй Айыы занимает четвертое небо. Главный якутский ритуальный праздник Ысыах, который отмечают в день летнего солнцестояния по сей день, кроме Юрюнг Айыы Тойона, создателя Вселенной и высшего божества, посвящен покровителю коневодства. А все потому, что обитатели Срединного мира, люди Айыы, согласно якутской мифологии, ведут род от именно от Дьёсёгёй Айыы. Напоминанием родства людей с верхним миром служат устойчивые выражения «Арҕаһыттан тэһииннээх Айыым аймаҕа» (Поводья за спиной имеющий народ мой) или «Көхсүттэн тэһииннээх Күнүм дьоно» (С поводьями за спиной солнечные люди мои), которые многократно повторяются во всех текстах олонхо: обращения к народу никогда не обходятся без этих формулировок.
Божественная сущность коня отразилась, к примеру, в традиционной эпической формуле: «Грехи, что конь не понесет; вина, что бык не потянет», то есть не примут ни небо, ни земля (конь — символ неба, бык — символ земли). Более того, сама вселенная отождествляется с прекрасным жеребцом в расцвете сил — «айгыр силик». Нередко конь описывается через уподобление природе:
В форме крыльев сизых,
Поводья сплетены
Из игровых лучей
Восточного неба,
Из состава плывущих
Облачков недоуздок,
Уздечки из лучей
Высокой радуги,
В восемь рядов бисер
Изображает духов,
Белого солнца тебе —
Повод длинный,
Образ небесного купола —
Высокое седло,
На семи сплетениях
Звонкие стремена,
Алый край облака,
Озарённого зарей —
Светлые тебеньки,
С шахматной оторочкой
С яркой бахромой
Широкий чепрак,
Расшитый серебром,
Наброшен на хребет,
С подвижных плеч
Выросли тройные
Крылья серебряные,
Не виденный нигде,
Не родившийся на земле
Стоит диковинный конь.[1]
В героическом эпосе олонхо, представляющем из себя сложную систему символов, конь имеет ключевое значение. Многие исследователи отмечают, что образ боевого коня дополняет образ богатыря, а некоторые подчеркивают равнозначность образов. Это отражается, в первую очередь, в имени главного героя, в котором обязательно указывается масть и особенности боевого товарища: «Харыаджылаан Бэргэн, владеющий черным конем с белой головой до изгиба шеи» («Хаҥкыйар хаалдьыгар диэри-э/Харыадьы маҥаас аттаардаахый/Харыадьылаан Бэргэн»), «Могучий Эр Соготох, владеющий темно-рыжим конем с гривастой головой выше темного леса-колка» («Босхо хара тыаны/Моойдоох баһынан куотар/Моҕул кугас аттаах/Модун Эр Соҕотох»), «Ездящий на говорящем черном жеребёнке Сын лошади Богатырь Дыырай» («Тыллаах-өстөөх/Хара Кулун аттаах/Сылгы уола Дыырай Бөҕө»).
Своего незаменимого помощника и советчика богатырь получает в дар от покровителей Срединного мира, высших Айыы. Конь выполняет функции перевозчика, преодолевая огромные расстояния и препятствия. Чаще всего только конь может перемещать своего хозяина между мирами. Но есть олонхо, в которых герой сам может перевоплощаться в животных, птиц или сакральные предметы, чтоб попасть в иной мир. Таким свойством обладает, к примеру, богатырка Кыыс Дэбилийэ, оборачивающаяся в трехглавую птицу Ексекю (Өксөкү). Есть предположение, что такой способностью наделены богатыри, происходящие из Верхнего мира. Рожденным же на земле на помощь приходит верный друг и соратник.
Еще одна функция коня — помощь герою в битве. Помимо непосредственного участия в бою вместе с хозяином либо самостоятельного состязания с конем противника, эпический конь, естественно, обладающий человеческой речью, дает спасительные советы и указания своему хозяину. Наставления его настолько глубинны, что в даре предвидения, особой интуиции, да и в том, что знает он нечто большее, чем герой, сомневаться не приходится. Так, к примеру, в олонхо авторства Анастасии Алексеевой, артистки Театра олонхо, есть «Девушка-богатырка с красно-бурым конем Кыыс Урсун Удаганка». Конь предупреждает хозяйку, что она направляется в мир, откуда живыми не возвращались, и поит девушку кровью её предков, спасающей от смерти и придающей сил. Этот сюжет можно трактовать как некий обряд инициации в предназначение по рождению, поскольку конь является единственной связующий нитью между героиней и ее кровными родителями, а о своем происхождении богатырка узнает лишь в конце олонхо.
Особая одаренность, интуиция, мистичность эпического коня нередко отражается в его обличии, описание которого невольно наталкивает на мысли о шаманском мире, основные «действующие» лица которого — духи-помощники из животного мира.
Строптивый Кулун Куллустуур,
Владеющий конем
С кроншнепом-птицей на ушах,
Кукушкой-птицей на загривке,
Сарычем-птицей на лопатках,
Селезнем-птицей на крупе,
Голубем-птицей на бедрах,
Серыми зайчатами на подколенках,
В Верхней Сибири названным:
Огненный Рыжий Конь,
Который, резвясь, мотает головой;
В нижнем мире названным:
Буйный Рыжий конь;
Который, резвясь, перебирает ногами;
В Среднем же мире названным:
Вихревой Рыжий конь,
Который, резвясь, помахивает хвостом.[2]
К способностям, роднящим коня олонхо с шаманом, можно отнести умение перемещаться между мирами, знания о прошлом главного героя, предвидение его будущего, стремление помочь в достижении освобождающей победы. В. И. Харитонова предположила, что шаман, погружаясь в измененное состояние сознания, как бы проходит путь «обратной эволюции» через подсознание в глубины бессознательного. Возможно, что погружение в измененное состояние сознания отключает поздно развившиеся зоны коры головного мозга. Поэтому человек не просто временно утрачивает свои привычные свойства и функции, но и «возвращается в прошлое», актуализируя более ранние состояния и способности организма, превращая шамана в предков, животных, растения и даже давая полный покой.[3] Возможно, взаимодействие богатыря с конем и обозначает погружение героя в бессознательное, откуда он «достает» силы, знания и решения для спасения Срединного мира. Если учесть символический характер мифологического мышления, в образе коня-шамана можно увидеть «определенную традицию психической жизни» самого богатыря, позволяющую возвращаться к началу времен и находить там оптимальные решения.
В чем же выражаются решения, найденные в бессознательном? Что такого сверхъестественного предлагает совершить небесный конь своему хозяину? Приведем пример из олонхо «Тамаллаайы Бэргэн». Протагонист, получив своего гнедого коня в дар от высших Айыы, отправляется по своим героических делам. Когда он выходит за пределы его родной земли, на перекрестке трех дорог, ведущих в три страны, конь его, заговорив человеческим голосом, дает хозяину подробную схему дальнейших действий в ином мире:
«В челке моей есть три пестрых волоса, вырви их и при помощи заклинания преврати в остроги, которые брось у начала трех дорог. В гриве у меня есть волос с восемью разветвлениями, вырви его и положи в карман: он превратится в переднее и заднее женское украшение. В хвосте у меня есть волос, пегий в восьми местах, четырехгранный. Этот волос преврати в серебряное кольцо. Если наденешь его, обернется оно веревкой, свяжет и скрутит. В моем левом ухе есть живая вода, возьми ее и храни у себя за пазухой» .[4]
Дальше Тамлаайы Бэргэн, выполнив все инструкции, побеждает недругов, заковав их в железные колодки и прутья, в которые превратились женские украшения. В следующем подвиге он и вовсе обернулся в небесного дикого жеребца при помощи все тех же конских волос.
Подобная неожиданная помощь от коня в момент, когда герой сталкивается с неизведанным и вступает на территории «других», позволяет отнести рассматриваемый образ к архетипу Духа, согласно теории Карла Густава Юнга. Этот архетип чаще определяют как Мудрого Старца, возникающего в снах героев сказок. «Старец всегда появляется в тот момент, когда герой находится в безнадежном и отчаянном положении, из которого его спасти может только глубокое размышление или удачная мысль другими словами, духовная функция или определенного рода внутрипсихический автоматизм. Но так как, из-за внутренних и внешних причин, герой не может с этим справиться сам, знания, необходимые для того, чтобы восполнить пробел, приходят в форме персонифицированной мысли, например, в форме проницательного и способного помочь старца.[5
В олонхо «мудрым старцем», помогающим герою преодолеть собственные способности, справляться с препятствиями, выступает целый ряд образов. Это и духи-покровители местности, удаганки верхнего мира и др. Но именно конь как верный спутник героя во всем пути, как его второе «Я», наиболее ярко демонстрирует весь механизм работы «универсальной врожденной психической структуры, составляющей содержание коллективного бессознательного». Появление мудрого старца в образе коня, управляющего богатырем Айыы «с поводьями за спиной», вполне логично, ведь именно конь является мифологическим прапредком саха.
Особенность и, если можно так выразиться, практическая польза архетипических образов — не только в установлении связи с коллективным бессознательным, благодаря которому становятся более или менее понятны язык культуры, искусства, человеческая природа в целом, но и в создании своего ответа, личной трактовки архетипов. Образ коня не мог не получить отражения в искусстве Якутии. Многие художники обращаются к этой теме .[6]
Одна из них — художница-ювелир Христина Докторова. Колье авторства Христины «Благословенные песни» («Алгыстаах ырыаларым») привлекает внимание отдаленным сходством с образом орлиноклювого коня, связанным с еще одним якутским культовым образом — трехглавым орлом. Художница признается, что образы животных чаще всего приходят к ней во сне: это медведи, лошади, быки, стерхи и т.д:
«Вначале пришел образ лошади, потом внезапно я увидела лицо девушки и представила ее верхом на лошади. Как она в красивых якутских нарядах едет по алаасу, наслаждаясь свободным чистым воздухом, родной природой, пением птиц. После некоторых поисков получился эскиз, который воплотился в изделие.
Не знаю, как это расшифровывать, но мне интуиция подсказывает, что это какой-то сигнал сверху, связь с предками, которые хотят донести до нас какую-то информацию. Почему-то очертания моих изделий никогда не ограничиваются только какими-то безликими узорами или рисунками, обязательно присутствуют образы животных и даже людей. Многие могут отнестись к этому скептически, но я верю, что есть нечто такое, что выше нашего понимания, некий тонкий мир, связь с нашими предками. Процесс появления образов в моей голове, которые потом воплощаются в конечные изделия, не имеет какой-то объяснимой системы или закономерности, это все происходит на подсознательном уровне”.
Слова французского ученого, пропагандиста эпоса Олонхо Жака Янкеля Карро, который совместно с переводчицей из Якутии Линой Сабарайкиной перевел на французский язык легендарный эпос «Нюргун Боотур Стремительный», звучат сегодня особенно актуально, так как исследователь очень тонко и глубоко уловил и выразил первозданную силу животных: «Животное — существо, обусловленное временем и пространством, с обычными жизненными цикличными функциями, вскормленное космическим круговоротом, и которое можно назвать также «мировой душой». Это существо присутствовало при начале времен и, стало быть, это и есть эпический или легендарный актер при герое — будь то бог, богатырь, раб или жертва. <…> являет собой всемогущего учителя, проводника божественной либо человеческой воли; он не только разрабатывает планы действий, но и сам же приводит задуманное в исполнение. Все вместе это представляет собой мечту об абсолютной воле. Это та самая функция — главное у животного, которое повелевает судьбой в ее течении, все ещё жива, все ещё существует во времени и в умах. Сегодня мы должны осознавать опасность, которой подвергаемся, отдавая животных во власть последствий сознательного ослепления, которое позволяет нам приносить в жертву природу — ту, что остаётся гарантом нашего выживания — во имя немедленной выгоды политико-экономических коалиций. Не является ли это следствием нашей осознанной тревоги и боязни растерять жизненные ресурсы? Пусть смутно, но мы начинаем понимать, что хранить и щадить животное и растительное царства — значит охранять самих себя от исчезновения, поскольку мы пока неотделимы от них» .[7]
Примечания
- Д. М. Говоров «Непобедимый Мюльджю бёгё», 2003, с. 155.
- Строптивый Кулун Куллустуур, М., 1985, с. 287.
- В. И. Харитонова «Феникс из пепла? Сибирский шаманизм на рубеже тысячелетий», 2006, с. 36–37.
- Н. В. Емельянов «Сюжеты якутских олонхо», 1980, с. 192.
- К. Г. Юнг «Душа и миф: шесть архетипов», 1996, с. 300.
- См. альбом-каталог «Образ коня в изобразительном искусстве Якутии». Серия «Музей и художник» Национального художественного музея Республики Саха (Якутия), 2006.
- Ж. Я. Карро «Якутский эпос в контексте эпического наследия народов мира»: сборник научных статей, 2004, с. 34.
На обложке: Михаил Старостин. “Облако и красный конь”, 2005
