Двадцать лет минуло с того момента, когда якутские кинематографисты вплотную стали работать с одним из значимых и узнаваемых кинематографистов как в России, так и за рубежом – Алексеем Балабановым. Его фильмы будоражили сознание как критиков с журналистами, так и простых зрителей. Мнения разделялись до острых контр-позиций.

Туйаара Свинобоева на афише к “Реке”

---

Двадцать лет минуло с того момента, когда якутские кинематографисты вплотную стали работать с одним из значимых и узнаваемых кинематографистов как в России, так и за рубежом – Алексеем Балабановым. Его фильмы будоражили сознание как критиков с журналистами, так и простых зрителей. Мнения разделялись до острых контр-позиций. Его авторские киноленты были отражением внутренней лаборатории мастера, осуществлявшей поиск без оглядки на мнения. Короткая эпоха не коммерциализированного российского кинематографа позволила сделать этот непревзойденный трип в самосознание российской культуры. Струны человеческого достоинства, обозначенные Балабановым словами «стоять ровно» в любой ситуации, дарили откровения в фильмах «Брат» и «Брат 2», «Про уродов и людей», «Груз 200», «Кочегар», «Я тоже хочу» и других. Они дарили и продолжают дарить ответы на запросы болеющего общества.

кадр из фильма “Про уродов и людей”

афиша к “Брат-2”

кадр из “Про уродов и людей”

кадр из фильма “Кочегар”

кадр из “Я тоже хочу” А. Балабанова

М. Скрябин в фильме “Кочегар”

Наш якутский кинорежиссер Алексей Романов рассказывал (в реферативном пересказе из его интервью): – Заинтересовавшись сценарием Эверта Паязатяна, предложенного Сергеем Сельяновым, Алексей Балабанов приезжает лично со своими помощниками в Якутск, осмотреть собственными глазами «якутскую натуру», попутно набрать актеров на фильм. Действие фильма происходит в верхоянской тайге, в поселении прокаженных, «этнографически» скупо описанное в художественном произведении известного каждому якутянину польского политссыльного Вацлава Серошевского. Осматриваются кинематографические локации, команда проекта «Река», в которой Алексей Романов становится вторым режиссером, побывала в Таттинском и других улусах, набрала профессиональных актеров.

– Балабанов, прежде чем снимать кино, пытается прочувствовать якутский материал. Он не раз просматривает кинокадры с моим «Срединным миром» и другие работы. Заказываются аутентичные реквизиты в якутских музеях – подлинные старинные вещи из якутского быта традиционной эпохи.

Алексей Романов в роли второго режиссера

Недоснятый фильм «Река» кинокомпании «СТВ», был смонтирован в 2002 г. самим Алексеем Октябриновичем в память о якутской актрисе Туйааре Свинобоевой

Автор сценария


– Эверт Паязатян, Алексей Балабанов; режиссер-постановщик Алексей Балабанов; второй режиссер Алексей Романов, оператор-постановщик Сергей Астахов; худ.-постановщик Павел Пархоменко; худ. по костюм. Надежда Васильева; худ.-грим. Тамара Фрид; звукоопер. Максим Беловолов; текст закадровый читает:


Пухов Семен Андреевич,


продюсер Сергей Сельянов.

В ролях: Туйара Свинобоева (Мергень), Джанга (Михаил Скрябин), Василий Борисов (Кыргелей), Анна Флегонтова (Анчик), Мария Кычкина (Бытерхай), Мария Канаева (Кутуяхсыт), Спартак Федотов (Салбан), Михаил Семенов (князь), Геннадий Турантаев (якут). Нужно отметить и других якутских кинематографистов, задействованных в проекте: помощник оператора Юрий Бережнев, художники-бутафоры Дария Дмитриева и Петр Бояркин, которые попали на проект, благодаря усилиям Алексея Романова. Становящийся тогда «Сахафильм» остро нуждался в профессионалах, готовых снимать кино на высоком профессиональном уровне, а для этого нужна была реальная стажировка…

Якутские артисты, задействованные в проекте “Река” (фото из архива семьи Кычкиных)

Кинематографический язык Балабанова по сути язык мифа и метафоры. Притяжение к традиционным этнокультурам в его фильмах проявлялось постепенно. Путь пролегал через освоение представителей модерна, запрещенного советской идеологией. Так появились в его фильмографии полнометражные фильмы – «Счастливые дни» по Беккету и «Замок» по Кафке. Скоро настало время высказаться художнику сознательно о судьбе российской культуры, преломляющейся в судьбе рядового гражданина. В интервью у Ю. Дудя (см.:

), супруга Балабанова – Надежда Васильева дала свой ответ на привязанность кинорежиссера к «якутской теме», которую он так или иначе привносил в свои фильмы: «Якуты считают, что Леша якут…, а это Север, … он любил холод во всем…» Видимо это было символическое сопряжение автора с эстетически поданным символом прерывности жизни, который роковыми событиями прочертил линию в жизни и творчестве… Сергея Бодров младший погиб в Кармадонском ущелье с половиной съемочной команды Балабанова.

А. Балабанов с коллегами на съемках “Реки” (фото из архива семьи Кычкиных)

Балабанов считал, что фильм «Река» мог бы стать лучшим его фильмом, а якутская актриса Туйаара Свинобоева могла стать известной. Авторская версия недоснятого кинофильма, по причине трагической гибели якутской актрисы Туйаары Свинобоевой, сегодня доступна всем на ютуб-канале:

.

Художник – суть провидец. Произведения искусства, созданные им – «обряд камлания», из которого он подчас возвращается с истиной. Балабанов мог вымывать из шлама социального материала зерна истины. Они составляют культурный код нашего социума, строй его души. А режиссер делал с ним большее. Он заселял сознание формой, адекватной вычлененному коду, охочей до подражания. Опираясь на социальные императивы, у режиссера и часто сценариста открывался дар предсказания через текст, вкладываемый в уста героев-помощников. Невзначай сказанные с экрана фразы, со временем становились не просто киноцитатами, но обретали историческую плоть. Правда жизни, поборником которой являлся Алексей Октябринович и сегодня дарит нам события культуры: «Как люди думают – так я и снимаю», говорил режиссер.

Нужно время, чтобы исследователи смогли уловить художественный подтекст в его всегда на поверку жанровом кинематографе. Глубинная часть киноповествования у Балабанова закодирована и способна всплывать в подсознании.

В. Борисов и А. Флегонтова

В. Борисов на съемке

Балабанов по-своему пытался справиться с недугами общества, предлагая эстетические средства лечения. Фильмография неординарного режиссера стала отражением трагически трудного поиска Бога. Это была стезя, на которую ступил режиссер, не догадываясь поначалу. Проведением вела она его от картины к картине, приведя к храму в буквальном и переносном значении фильма «Я тоже хочу» (2013 г.)

“Бандит и режиссер” – А. Балабанов (справа) в собственном и последнем фильме “Я тоже хочу” (2012г.)

.

Особенность творчества Балабанова в том, что оно было погружено в мифоструктурный концепт. Режиссер сам был растворен в нем и органически жил им. Вместе с товарищем и продюсером Сергеем Сельяновым, который по своему преломил талант режиссера, они решали задачу создания зрительского кино с «положительным героем, который успешно проходит испытания» в «чужом пространстве двоемирья».

Для якутского зрителя недоснятый по причине гибели актрисы (но завершенный в 2002 году в сокращенном варианте фильм «Река») стал бы очередным откровением и рефлексией над российской культурой, сторонней рефлексией и над культурой якутов.

Е. Грачева и А. Востриков в своей статье отмечают: В якутском лепрозории режиссера интересует невыдуманный замкнутый социум, у которого – по разным причинам произошел разрыв с прошлым, не предвидится никакого будущего и есть только настоящее» [

Грачева

Е.,

Востриков

А. Предел скорби: О незаконченном «якутском» проекте Алексея Балабанова «Река». URL:

https://chapaev.media/articles/4541

]. Мы бы добавили к процитированному тексту следующее: в этом «лепрозории» на берегу реки, якуты на пороге самобытия, как исторического акта, сдерживаемые вязким сознанием традиции выживания любой ценой. Это, с одной стороны, держит внимание зрителя на непредсказуемой смене сюжета и сопереживании ему, с другой, это выход на проблему тайны бытия, отклик на вызов «быть или не быть» человеческого достоинства перед лицом антижизни. Интересный подход не только для кинематографа, но для социальной антропологии, пытающейся нащупать исторический акт разрыва заколдованного мифологического круга. Балабанов заслуживает внимания и с позиции визуального антрополога!

Сложный грим для прокаженных (фото из архива семьи Кычкиных)

съемочные декорации под Кандалакшей (фото из архива семьи Кычкиных)

Специальные накидки для якутских артистов (фото из архива семьи Кычкиных)

Лодка якутского этномодерна

«Лодка плыла. Течение вынесло ее на середину реки и понесло в неизвестные таежные дали. Там были другие реки и другие озера. Из этих озер вытекали реки, которые не знали преград и продолжали свой вековой путь к морям и океанам…»

(отрывок из сценария фильма «Река»)

Театральная Якутия подарила лодку «путеводной птицы» для культуры многоликой России, попавшей в водовороты океана страстей и мировых течений. Лодка «Желанного берега» ответила на вопросы: как сохранить порядок жизни, не растерять груз и выбраться из водоворотов. Единственным выжившим на этой лодке по произведению Ч. Айтматова стал мальчик. Он вынес наставления старших – находить верный путь в отсутствии ориентиров, следя за направлением полета птицы. Якутам удалось это путешествие в период смены эпох – от домодерна к модерну. Они следили за символическим полетом птицы театра, сделав ставку на национальную культуру. Эта «якутская лодка» стала символом культуры премодерна, а через нее забрезжил новый культурный топос, наступающий сейчас.

кадр из спектакля “Желанный берег” А. Борисова, фото А. Пудова

Балабановская лодка становится для якутян аллюзией к метафоре театральной лодки и обозначает иную ситуацию культуры – якутский этномодерн. На балабановской лодке в путь отправляется совсем юный одинокий человечек. Отличие в том, что в якутской театральной лодке мальчик возвращается Домой с новым театром – театром Олонхо, а в балабановской, младенец-мальчик лишь с локковским сознанием «Tabula rasa» устремляется к неизведанным берегам. Во второй лодке якутского этномодерна еще ничего не известно, только тайная метафизическая связь через саму символическую лодку и молоко якутской коровы, способны передать что-то ему. Сценарий «Реки» заканчивался так:

«Лодка плыла. Мальчик не плакал. Он сосал молоко и смотрел в небо. Лодка вошла в устье большой реки, впадающей в огромный Ледовый океан».

Балабанов с этой лодкой на Реке Бытия провел параллель с кинематографическими лодками, уплывающими с умирающим человеком – у Джармуша в «Мертвеце», самого Балабанова в «Счастливых днях», позже в «Эйфории» Вырыпаева, “Возвращении” Звягинцева… Если во множестве балабановских фильмов звучит диагноз культуры, то в «Реке» очевиден символический выход на Путь культуры.

В недоснятом фильме мы не увидели сюжета нападения медведя на девочку, хотя подготовка к ним шла и Машу Кычкину (девочка Бытерхай) у которой сейчас самой двое детей, готовили к встрече с живым медведем. Читатели могут это представить сами. А ведь это еще одна метафора и предсказание Балабанова о судьбе…, которая может закружить нас смыслами. Лодка уплывает с беспомощным младенцем, Бытерхай не смогла его сопроводить, оступившись на льду. Концовка безнадежна. Сама природа не позволила включить в кинематографический кадр элемент зацепиться за возможное спасение младенца в лодке. Это стало философским посылом представителям северных народов в эпоху глобального океана культуры, и всем представителям российских этносов – научиться жить без надежды.

(фото из архива семьи Кычкиных)

” Маша и Миша” (фото из архива семьи Кычкиных)

Маша Кычкина с младенцем, которого она отправляет на лодке (фото из архива семьи Кычкиных)

«Река» Балабанова стала универсальным метафизическим топосом того самого  античного Гераклита: «Нельзя войти дважды в одну и ту же Реку» – реку бытия. Река в фильме Балабанова – гераклитова, а значит кинематографический посыл бытия или исторический акт рождения нового человека из человека ветхого. Она навсегда уносила младенца прочь из мира инфернального недуга, из мира вязкого подсознания и природных инстинктов выживания. Здесь есть и легкие, едва заметные христианские коннотации, тот самый неуловимый поворот Балабанова к Богу. Только так, жестко порывая с «грехами» жизни по обычаю, натуралистичной традиции прошлого, можно начать новый исторический акт жизни. Чистый философский акт. Только молоко и бескрайнее небо, единственное связующее с жизнью и сакральным полюсом. Балабанову удалось прочувствовать и это в якутской культуре.

Символическая лодка этномодерна сделана «символическим якутом» Алексеем Октябриновичем Балабановым и он платил за это творчество высокую цену. Может быть, найдется режиссер, который поставит новый программный спектакль или снимет программный фильм, – непростая, но ответственная задача современной культуры.

Распаковывая миф мы уничтожаем его. Но в культурной рекурсивности мифа скрывается живительное начало жить его распаковкой и воспроизводить себя в новом содержании и новом прочтении. Так что этот материал становится еще одним оборотом мифа над культурой, которая этим живет а, главное, – воспроизводит нас как людей.

Алексей Пудов,

уникальные фото со съемок фильма «Река» предоставлены Марией Кычкиной и сняты ее мамой – Марией Николаевной Кычкиной во время съемок,

также использованы фото из открытых источников интернет

Маша Кычкина и Балабановы – Алексей и Петя (фото из архива семьи Кычкиных)

Петя Балабанов и Маша Кычкина (фото из архива семьи Кычкиных)

Маша Кычкина в юрте на съемках (фото из архива семьи Кычкиных)

Маша с Михаилом Скрябиным на съемочной площадке (фото из архива семьи Кычкиных)

М. Канаева, Т. Свинобоева и М. Кычкина в аэропорту (фото из архива семьи Кычкиных)